Плеханов Андрей - Царь Муравьев
АНДРЕЙ ПЛЕХАНОВ
ЦАРЬ МУРАВЬЕВ
Аннотация
Они называют себя фрагрантами. Они способны управлять поведением других людей. Их раны зарастают на глазах.
Кто они — члены тайной секты или новый биологический вид, пришедший на смену роду человеческому? Почему на них охотятся и жестоко убивают без суда и следствия члены таинственной организации чистильщиков? Влюбившись в девушку Женю, обладающую сверхъестественными способностями, хирург Дмитрий Бешенцев попадает в сообщество фрагрантов, живущее по странным, нечеловеческим законам, и оказывается вовлечен в кровопролитную невидимую войну, отголоски которой слышны и в мире обычных людей.
Посвящаю моей жене Анне.
Глупая доброта всегда рождает умную жестокость.
Джон Апдайк
ГЛАВА 1
Ночь, жарища — градусов тридцать, не меньше.
Зима, батареи жарят на всю катушку. Невыносимая духота — из десяти больных в палате как минимум трое мочатся под себя, а остальные моются только по принуждению, раз в неделю. Форточку не откроешь — не положено, окна забраны толстыми решетками, словно в тюрьме.
Впрочем, эта больница и есть разновидность тюрьмы. И я — узник в ней, заключенный в наблюдательной палате.
Надеюсь, не навечно. Очень надеюсь.
Невыносимо хочется заснуть и мучительно не спится. Встать, сходить в курилку? Ночью этого не разрешают, но мне, само собой, разрешат, я пользуюсь многочисленными поблажками.
Нет, полежу еще — часа не прошло с тех пор, как я в очередной раз ходил туда, сидел на лавке перед черным ведром и, откинувшись на стену, тупо таращился в потолок, покрытый желтыми разводами. И не курил, само собой — не свойственна мне сия вредная привычка.
Не поможет, только хуже будет — полезут воспоминания, растеребят душу. Попросить у медсестры снотворного? Нет, никаких таблеток.
У меня на это особые причины, нельзя мне таблеток. Нельзя.
Большую часть жизни я провел в больнице. Только не подумайте, что я дохляк, мужик я здоровый и даже здоровенный. Просто я врач — профессия у меня такая.
Во всяком случае, одна из моих профессий.
А вот сейчас сам стал пациентом. Хотя, смею заметить, могло быть и хуже. Есть места хуже, чем психбольница, много хуже.
Например тюрьма. Или кладбище.
Я лежу на койке у стены, ближе всех к открытой двери, под недреманным оком санитара. Место считается не самым лучшим, но меня устраивает — здесь есть хоть какое-то движение воздуха и малая толика кислорода, подальше от раскаленных батарей.
Психи, наркоманы и алкоголики мои товарищи по палате (тамбовский волк им товарищ!) — все как один дрыхнут, храпят, стонут во сне, выводят рулады носами и шумно ворочаются с боку на бок. Хорошо им, просто позавидовать можно.
Плевать им на жару с высокой колокольни, они напичканы лекарствами до бесчувствия. Один только я не могу позволить себе лекарств, поэтому маюсь ночью от тоски и бессонницы, засыпаю к утру и до обеда дрыхну без задних ног, пушкой не разбудишь. Лучше бы наоборот — днем хоть книгу почитать можно, но что тут поделаешь, я — «сова», существо мрака, для меня привычно бодрствовать ночью.
Чем я только не занимался по ночам в своей жизни… Дежурства в больнице — это еще цветочки. Расскажу, не поверите.
— Задавила, задавила! — вскрикивает псих на койке рядом со мной. — Автобус, машина! Задавила!
Задолбал. Орет раза три за ночь, и никакой аминазин ему не помогает.
Зовут его Петя. Фамилию указывать не буду, в целях неразглашения врачебной тайны, да и кому нужна его фамилия. Просто сумасшедший Петя. Когда меня только привели в отделение для спокойных, в эту палату, он сразу под