9673d3cd     

Плонский Александр - Смирительная Рубашка



Александр Плонский
СМИРИТЕЛЬНАЯ РУБАШКА
Фантастический рассказ
Щупальца обвили шею. Я конвульсивно сопротивлялся, движимый страхом
смерти, отчаянием и надеждой на чудо, которое только и могло меня спасти... Но
тиски сжимались, кислород уже не поступал в легкие, сознание меркло...
Проснувшись, я не сразу сообразил, что это был лишь кошмарный сон. Но он
перешел в явь: дышалось по-прежнему с трудом, тело затекло, сердце колотилось.
Поднялся, распахнул окно, и душный воздух хлынул внутрь...
Заканчивалась осень, уже начало подмораживать, вчера я вышел в плаще и
озяб. Как же быстро и странно изменилась погода!
Пришлось включить кондиционер. Посвежело, но не полегчало. На душе было
тревожно, даже безысходно, словно все пошло прахом... А я ведь жизнелюб. Вепрь
удивлялся, как при моей скучнейшей профессии, которая, по его мнению, должна
меня иссушить, я все еще сохраняю способность радоваться любой мелочи - и лучу
солнца, и цветку, и шалостям ребенка.
Я заставил себя сесть за стол, вызвал из памяти компьютера шумерскую
клинопись второго тысячелетия до новой зры, попытался начать лингвистический
анализ и... меня пронзила мысль о собственной заурядности. Ни о чем другом уже
не мог думать и к вечеру убийственно понял, что заурядны девяносто девять
человек из ста, а я хуже того, - просто ничтожен.
Так вот в чем причина моего дурного настроения: узнал себе цену! Я привык
к тому, что Вепрь держится со мной как старший, - он и впрямь старше на год,
но дело, оказывается, не только в этом...
Вдруг нестерпимо захотелось увидеть его: никого ближе у меня нет. Родители
погибли где-то на Марсе, когда мне едва сравнялось два года. Вырос в детском
заповеднике, Вепрь там верховодил...
И вот, как будто услышав зов, мой единственный друг возник на пороге.
- А я к тебе на огонек, - сказал он будничным тоном. - Ба! Ты стал
настоящим доходягой, Тур! Физиономия кислая, мешки под глазами. Тьфу на тебя!
Нам не впервой пикироваться, и я начал в привычном ключе:
- Шел бы ты, друже... - Но слова застряли в горле, и неожиданно для самого
себя я простонал: - Худо мне, Вепрь! Чего я добился к тридцати годам? Владею
двумя десятками мертвых языков и диалектов, а что толку... Мечтал осчастливить
человечество ключевой теорией слова, но кому это сейчас нужно?
- Хватит ныть! - грубо оборвал Вепрь. Меня захлестнула обида.
- Уходи!
Он пожал плечами.
- Без тебя? И не подумаю. Уйдем вместе!
- Чего ради! - возмутился я и вдруг понял, что нарочитая грубость - маска,
за которой скрывается любовь ко мне.
- Давно хотел вытащить тебя из твоего болотного мирка! - ворчливо сказал
Вепрь. - Ну, идешь?
- Дай собраться, - растерянно промямлил я. - Хоть уберу за собой.
- Оставь все как есть.
Я запер дверь. Вепрь взял у меня ключ и бросил его в мусоропровод.
И я пошел за Вепрем.
"Как я здесь оказался? Зачем?" - эти вопросы я задал себе позже. А сначала
с интересом присматривался к окружающему.
Конечно же, я знал, что Вепрь - панцериолог. Но само это слово говорило
мне мало. Встречаясь, мы вспоминали юношеские годы, товарищей, учителей,
собственные проделки... Профессиональных тем почти не касались. Вероятно,
Вепрь не считал нужным посвящать меня в свои проблемы, а я интересовался ими
лишь постольку-поскольку.
Лаборатория, куда я так неожиданно попал, базировалась в космосе. Ничего
удивительного в этом не было: околоземное пространство - идеальное место для
научного творчества, здесь ничто не отвлекает, ничто не нарушает чистоту
экспериментов.



Содержание раздела