9673d3cd     

Погодин Радий Петрович - Где Леший Живет



РАДИЙ ПОГОДИН
ГДЕ ЛЕШИЙ ЖИВЕТ?
ЧТО У СЕНЬКИ БЫЛО
А были у него мать и отец.
Пес Яша, свободной деревенской породы – и добрый и злой.
Кошка Тоня с котятами.
Зорька – корова.
Васька – поросенок.
Десять простых овец.
Петух Петя с разноцветными курицами.
Изба высокая. А на окнах белые занавески.
Были у Сеньки огород с садом и деревня Малявино – тесовые крыши, насквозь пропахшая медом с окраинных лугов да горячими пирогами.
Все деревенские жители были Сенькиными.
Все птицы оседлые, все птицы пролетные, все букашки и золотые пчелы, вся лесная тварь и озерная, и та, что в реке, та, что в ручьях и болотах, по Сенькиному малолетнему разуму, жили – старались для него, Сеньки. И деревья, и неподвижные камни, и горячая пыль на дорогах. И небо.

И солнце. И тучи.
За деревней, которую Сенька ощущал насквозь до последней щели в заборе, до оброненного случайно гвоздя, начинался другой мир – побольше Сенькиного. Сенька проникал в него только с самого краю, возле деревни.
Большой мир лежал на большом пространстве, для Сеньки невидимом, поскольку перегораживали его большие леса, а за лесами, как говорят, земля загибалась. В большом мире все было большое: и деревни, и города, и реки. Наверно, деревья и травы тоже были побольше.
Катили оттуда на толстых колесах машины. Там паровозы гудели. Новый трактор, который недавно пригнали в Малявино, тоже происходил оттуда.
Из большого мира, случалось, маршировали солдаты. С громкими песнями сквозь деревню. Грудь у каждого как бочонок, и на каждом всего навешено: и значков, и оружия.

Сенька всякий раз маршировал с ними рядом.
Захлебывался от пыли и от восторга.
Когда войско проходило, унося свою шумную песню в другие деревни, задумывал Сенька поскорее расти. Только думал недолго – забывал быстро. Уйдет гулять по краю полей, ковырять кротовые рыхлые норы или заговорит с петухом встречным – и обо всем, о чем думал, забудет.

Петух ему: «Кококо…» И Сенька петуху: «Кококо…» И друг друга поймут. «Не лезь, – скажет петух. – Я зерно для своих куриц отыскиваю». – «А я и не лезу, – ответит Сенька. – Я только смотрю. Я тебя обижать не стану».
Сенька с кем пожелает, с тем и поговорит. С теленком – потеленочьи, со скворцом – по скворчиному. И пособачьи мог. И побукашечьи.

Даже шмелей понимал.
Шмель к разговорам ленивый – некогда ему. Натужится, летит понад самой травой из последних сил, словно вот сейчас упадет. Сенька прожужжит вдогонку шмелю пошмелиному.

Строго прожужжит: «Жжжу…» Мол, не жадничай – меду с цветков поменьше хватай, не то в иной день надорвешься. Вот как.
Устанет Сенька гулять, зайдет в любую избу:
– Здрасте. Дайте попить молочка. Мне до дому еще вон сколько идти, а я уже есть хочу.
– Садись, Сенька, – говорят ему людисоседи. Молоко наливают в кружку. Отрезают мягкого хлеба или пирога – что найдется.

Спросят: – Как живешь? – Еще и по голове погладят.
Поест Сенька, попьет и дальше направится. К старику Савельеву заглянет непременно.
– Дед Савельев, у тебя пчелы над ульями так и гудят – сердятся. Наверно, в ульях столько накопилось меду, что пчелам и посидеть уже негде… Дай медку полизать.
– А полижи, – скажет старик Савельев и нальет Сеньке меду на блюдечко.
Сенька и в сельмаг зайти может. В сельмаге ему пряник дают.
Один раз молодой тракторист Михаил подарил Сеньке в сельмаге четвертинку вина белого. Сенька ее принял очень серьезно. Домой отнес.
Сенькина мама изловила тракториста на улице.
– Леший! – кричала она. – Дурак последний! – кричала она. И запустила в трактористов



Содержание раздела