Подгорный Сергей - Свидание
Сергей Подгорный
Свидание
- Ну, как будто бы все... - устало потирая лоб, сказал Иван Семенович,
когда возвращался с Кукиным из объединенной бухгалтерии отдела культуры. -
Да!.. - будто споткнулся вдруг он. - Надо сразу же отвезти рюкзаки на
вокзал, сдать в камеру хранения: зачем таскать их туда-сюда? Сможешь?
- А что тут "мочь"? - удивился Кукин.
Рюкзаки были пустяком. Главная проблема для Кукина заключалась в том,
чтобы не опоздать на первую электричку до Межирова. Электричка
отправлялась в шесть пять, а первый автобус из села, где жил Кукин, в
шесть тридцать; в этом и была проблема.
Придерживая в троллейбусе до отказа набитые рюкзаки, Кукин пришел к
выводу, что у него есть только два варианта: или остаться в городе,
протомиться до утра на вокзале, или поехать домой, поспать, а в час-два
ночи выйти на дорогу ловить попутку.
Ему не раз приходилось ночевать на вокзалах, и теперь, только подумав о
духоте и людском мельтешений в залах ожидания, о назойливом электрическом
свете и обязательном потряхивании за плечо сержанта милиции как раз в том
момент, когда, наконец, начинаешь засыпать, Кукин выбрал второй вариант.
Дома никого не было: жена с сыном уже неделю гостила у своей матери.
Кукин медленно, подолгу останавливаясь перед окнами, побродил по тихой,
кажущейся пустой квартире, ожидая, когда вскипит чайник, потом поел и
решил часов пять поспать.
Он чувствовал усталость, вымотанность предотъездными хлопотами, но
почему-то не спалось. Кукин подумал и с досадой догадался о причине: надо
было ложиться сразу, а пока ждал, когда закипит вода в чайнике, ел, пил
крепкий чай - на смену ватной усталости пришло то, что называют "вторым
дыханием"; так с ним бывало не раз. Все же Кукин остался лежать, решив с
обычной рациональностью: "Если не хочет отдыхать голова - пусть отдохнет
хоть тело: и это уже кое-что..."
Он лежал, рассеянно глядел в угол, в котором успело примоститься
несколько мохнатых от пыли паутинок, и перед его мысленным взглядом то
вяло, то ярко и отчетливо проходили случайные воспоминания, события
нынешнего дня - порой пустейшие, не имеющие к Кукину никакого отношения:
уличные и транспортные сценки, обрывки разговоров, случайно обратившие на
себя внимание прохожие. Потом он стал представлять, что в это время - в
начале августовского вечера - делают в гостях жена Света и сын Павлик,
потом стал думать о предстоящем ему ночном ожидании попутки, о неведомом
скифском городище, на раскопки которого отправлялся, но во все эти его
мысли, воспоминания назойливо тыкался случай в троллейбусе, когда он вез
на вокзал рюкзаки.
На одной из остановок водитель долго не мог закрыть заднюю дверь, и вот
какая-то женщина (Кукин не мог ее видеть из-за тесноты) вдруг начала
обвинять в этом мужчину лет сорока, затиснутого на металлический поручень,
ограждающий первое от двери сидение. Тот не мешал: это было ясно всем, кто
мог его видеть, и Кукин, сморщившись от чужой глупости, хотел было
замкнуться на своих мыслях, но голос женщины невольно притягивал внимание,
настораживал и заставлял стремиться что-то понять. По голосу женщины
чувствовалось: ей все равно, закрыта или открыта злополучная дверь, на уме
у нее что-то другое, неотвязное; она насильно будит в себе негодование и в
то же время не может заставить себя замолчать, хотя чувствует, что ее
настойчивость уже кажется странной, что симпатии на стороне этого
черноволосого, на редкость уравновешенного мужика. И вдруг на очередное
добродушное уверение, что