Полевой Борис - Золото (Часть 1)
БОРИС ПОЛЕВОЙ
ЗОЛОТО
РОМАН
Часть первая
1
Мысль не покидать родного города появилась у Митрофана Ильича
Корецкого неожиданно для него самого.
Последние дни были так полны горестных забот, что некогда было думать
о личной судьбе. В городском отделении Госбанка спешно делали последние
подсчеты, инвентаризировали, упаковывали ценности, приводили в порядок
текущие архивы и во всех печах жгли вперемешку с торфом старые бумаги,
которые не стоило брать с собой. Все "дела", в том числе и текущие, были
уже уложены. Днем, когда отделение работало, нужные папки вынимали, а на
ночь складывали обратно так, чтобы, в случае чего, оставалось только
завязать мешки, забить ящики, засургучить и грузить в машины.
Хлопот в эти дни у служащих было много. Но это не была та живая, даже
веселая страда, какая обычно наступала в конце операционного года, когда
подводили баланс. Работали молча, без страстных пререканий, без шуток в
свободную минуту. Эта сосредоточенная суета напоминала почему-то Митрофану
Ильичу ту, что царила в его домике в последние минуты перед выносом тела
его покойной жены.
Митрофан Ильич был внешне спокоен. Трудился он с обычной сноровкой и
деловитостью, но сослуживцы примечали, что с ним творится что-то неладное.
Педантичная чистоплотность старшего кассира с давних пор служила предметом
добродушного подтрунивания. Шутники утверждали, что он, должно быть, так и
родился в накрахмаленном воротничке, с аккуратно подстриженными усиками, с
четким пробором, с апельсиновым румянцем на тщательно выбритых щеках. И
действительно, даже самые старые ветераны не помнили его иным. А тут он
как-то сразу сдал, перестал бриться, забывал причесываться, ходил вовсе без
воротничка, в мятом, выпачканном мелом пиджаке и у всех на глазах из
подтянутого человека неопределенных лет превратился вдруг в неряшливого,
рассеянного старика. Проводив на восток дочь с внуком, он перестал ходить
домой даже на ночь и спал на письменном столе, подложив под голову пухлую
папку со старыми делами и прикрыв ноги развернутым листом городской газеты.
Впрочем, сотрудники, из числа тех, кто находился на казарменном положении,
видели, как неспокоен сон старшего кассира. Он кряхтел, вздыхал, охал,
точно от боли, ворочался с боку на бок и все что-то шептал. С лица его и
ночью не сходило недоуменное выражение.
Иногда кто-нибудь, пожалев старика, начинал рассказывать ему все одну
и ту же ободряющую новость. В город прибыла часть полковника Теплова.
Начфин этой части, открывавший в банке текущий счет, намекал по секрету,
что у них хватит и пушек и танков и что врага они к городу никоим образом
не подпустят. Митрофан Ильич рассеянно смотрел на говорившего, и трудно
было понять, слушает он или нет.
Под утро, измаявшись от бессонницы, он сползал со, своего жесткого
ложа, неверным шагом, задевая за стулья и стукаясь об углы столов, проходил
через анфиладу банковских комнат, выбирался на балкон и, прислонившись
спиной к стене, так и стоял до зари, тревожно посматривая на запад. Далеко
за городом, погруженным во тьму, по небу, где еще не угасли слоистые
перламутровые полосы заката, вспыхивали багровые отсветы далеких разрывов.
Губы старика, взятые в скобки двумя глубокими горькими складками, шептали:
- Что же это? Как же так? Что же будет?
Банковские комсомольцы - дежурные противовоздушной обороны - с
участием посматривали на старика. Кто-нибудь выносил на балкон табуретку,
предлагал присесть. Митрофан Ильич рассеянно благодарил и продолжал ст
